След

Ночью выпал первый снег. 

Дмитрий Анатольевич и Леонид Данилович взяли блокнот, увеличительное стекло и пошли на улицу угадывать следы.

– Это вороны, – заметил Дмитрий Анатольевич и записал: «1 – след вороны».

– А это кошки, – угадал Леонид Данилович. – Запишите: кошки.

– А это какого-то человека с очень большими ногами, – определил Дмитрий Анатольевич и почесал затылок увеличительным стеклом. – Сто двадцать пятый размер.

– Это снежного человека, – догадался Леонид Данилович. 

– Да! – сказал Дмитрий Анатольевич. – Нам надо позвонить профессору Вилла-Лобосу и похвастаться.

Когда Дмитрий Анатольевич почти уже набрал номер Вилла-Лобоса, к нему подошел композитор Родригес. Родригес как раз жил в доме, рядом с которым Дмитрий Анатольевич и Леонид Данилович все время проводили исследования. 

– Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич и Леонид Данилович, – сказал Родригес. – Вы не находили тут где-нибудь на земле испанскую классическую шестиструнную гитару? Cremona. Которую я десять минут назад выбросил. В окно. Погорячился.

– Нет, не находили, – сказал Дмитрий Анатольевич. – Но теперь я думаю, что след, который мы с Леонидом Даниловичем приняли за след снежного человека, не след снежного человека, а след выброшенной Родригесом шестиструнной гитары.

– Да, сейчас я тоже вижу, – согласился Леонид Данилович, – что, хоть этот след и напоминает своей формой след человеческой ноги, у него нет пальцев. Правда, конечно, это мог бы быть след от botinka, но, как известно, снежные люди ходят босиком, следовательно, это классический след классической гитары.

– Cremona, – уточнил Дмитрий Анатольевич. – Леонид Данилович, – обратился Дмитрий Анатольевич к Леониду Даниловичу, – зачеркните, пожалуйста, в блокноте «След снежного человека» и напишите: «След шестиструнной классической гитары». 

– Хорошо, – согласился Леонид Данилович. – А интересно, – Леонид Данилович повернулся к Родригесу, – Родригес, вы не объясните нам с Дмитрием Анатольевичем, почему вы выбросили свою классическую гитару в окно?

– Погорячился, – сказал Родригес. – У меня ночью не сочинялся романс. А в таких случаях я всегда выбрасываю инструменты, на которых не сочиняется музыкальное произведение. В окно. Многие великие испанские композиторы XVI века точно так же делали. 

– Так это была не змея! – вдруг догадался о чем-то Леонид Данилович. И посмотрел на Дмитрия Анатольевича.

Дмитрий Анатольевич сразу понял Леонида Даниловича и стал листать блокнот.

– Вот, – нашел Дмитрий Анатольевич, – прошлой зимой в семь часов утра обнаружен след змеи. Родригес, вы прошлой зимой, четырнадцатого декабря, до семи часов утра ничего не выбрасывали?

– Кажется, фортепьяно, – задумался Родригес. – Нет! Валторну! У меня не сочинялся концерт для валторны. И я ее выбросил. Погорячился. 

– Опять придется исправлять, – вздохнул Дмитрий Анатольевич. – Вы нам звоните в следующий раз. Или в академию, или прямо домой. 

– Хорошо, – сказал Родригес. – А интересно, куда же это гитара так быстро пропала? А валторна? Я тогда тоже через десять минут вышел. Я всегда через десять минут выхожу. Остываю.

– Дети подобрали, наверное, – сказал Дмитрий Анатольевич.

– А дети же ночью должны спать? – удивился Родригес.

– Должны, но они не слушаются, – сказал Леонид Данилович.

– Понятно, – сказал Родригес. – До свидания, я пошел.

Дмитрий Анатольевич и Леонид Данилович кивнули.

Как выходят из себя?

Вчера я провинился,
Опять озорничал,
Папа рассердился
И громко закричал.
А мама мне сказала
(Я думаю, любя):
«Зачем ты, Вася, папу
Выводишь из себя?»
«Не бойся, он не вышел», –
Я маме отвечал.
Папа, как услышал,
Так снова закричал.
«Ага! – кричит. – Вот видишь!
Смотри, каким он стал!
Тут поневоле выйдешь!» –
И, отвернувшись, встал.
Я замер, как на страже:
Я должен проследить,
Не прозевать, когда же
Он будет выходить.
Но папа неподвижен,
Газету теребя,
Стоит. Так и не вышел
Он нынче из себя.
Обидно. Мне опять
Не удалось понять,
Как это происходит?
Откуда кто выходит?

Голодная птица

Над полем летела голодная птица,
И думала птица: «Пора подкрепиться?
Так проголодалась, что наверняка
Я целого съела б сейчас индюка».

Летает над полем голодная птица,
Никак не найдет, чем же ей поживиться,
И стало казаться, летала пока,
Что съесть бы смогла она даже быка.

Кружится над полем голодная птица.
Уже голова ее стала кружиться,
И стонет бедняжка: «Я так голодна,
Что, кажется, съела бы даже слона».

В полете сознанье ее помутилось.
На землю голодная птица спустилась.
Не встретилось ей ни слона, ни быка.
Пришлось, как всегда, проглотить червяка.

И птица сказала: «Ну что ж, очень мило.
Не жирно, но все ж червячка заморила». 

* * *

То ли поздно, то ли рано,
То ли правда, то ли чушь –
Вышел месяц из тумана,
Из-под пола выполз уж,
Из-за дерева – сорока,
Из-над крыши – стрекоза.
Все явились из далека,
И все вместе скрылись за…