Снежок
Языковый барьер
Каждый день, уже больше недели, мы со Снежком встречаем мальчика лет десяти. Он орёт на весь микрорайон:
– Вега! Вега! Ве-е-ега!..
Всех спрашивает:
– Вы овчарку немецкую не видели? Большая, чёрная, с жёлтым ошейником?
– Это мальчик Дима,– тихо сказал Снежок.– И я знаю, где Вега...
Дома он прыгнул на диван, позвал меня:
– Садись, послушай. Думаю, тебе будет интересно. Только, пожалуйста, не чеши мне живот – я могу потерять нить.
– Почему ты не скажешь Диме, где Вега? – не понимал я.
Снег начал издалека:
– Эту историю мне рассказал Стёпа, эрдель, друг Веги. Они давно знакомы. Димин отец – геолог. Часто уезжает в экспедиции. На три, четыре месяца, на полгода. И тогда Дима делает, что хочет. Все бегают вокруг него. Мама только ахает да охает. Вега превращается в няньку. Дима всегда недоволен. Кричит на неё, топает ногами: «Почему не сказала, что сегодня к третьему уроку? Я, как дурак, один утром в школу пришёл! Где мои перчатки? Куда задевался циркуль?» Вега старается, как может. А Дима рубит сплеча: «Скажи спасибо, что тебя подобрали под лестницей! А то бы окочурилась!»
Вега жаловалась эрделю Стёпе на свою жизнь, плакала. Стёпа подбадривал её. Как-то посоветовал посмотреть телевизор. Показывали цирк. Особенно понравились дрессированные собаки – День рождения Дэзи». Музыка, поздравления, разные игры, лимонад из больших кружек... Болонка Дэзи танцевала на вертящемся столике. Степа знал её. Когда-то жили на одной улице...
– Ты можешь покороче? – попросил я.– Через десять минут «Спартак» – «Бавария»!
– Пожалуйста, не перебивай,– нахмурился Снежок.– Я не помойку обнюхиваю!
– Прости.
– Короче, дней десять назад мама собралась к бабушке, давала указания Диме: «Приеду поздно. Не забудь собрать портфель, форму аккуратно сложи. Перед сном выпей молока...» И ушла. Дима напился воды из-под крана, разделся и заснул. Вега закрыла кран, собрала разбросанную Димину одежду, сложила на стуле. Принесла из разных комнат по тапочку, засунула в портфель учебник географии. Потом тихонько перешла в гостиную, зажгла торшер.
«Давай ложись спать! – заорал Дима.– А то завтра проспишь, меня не разбудишь!»
Но Вега сегодня не собиралась рано ложиться спать. Сегодня – цирк! Она включила телевизор. Звук – еле слышно. «День рождения Дэзи»! Собаки в ярких костюмах, с подарками, цветами. Очаровательная Дэзи сидела в кресле. Каждый поздравлял по-своему: кто делал кульбиты, кто вертелся волчком, далматинец Макс подбрасывал носом огромные лёгкие шары. Потом – вальс. Парами. Длинноногий дог Артур танцевал с дрессировщицей Илоной Серебряной...
Веге было весело и грустно. Веселье чужое, грусть – своя. В голове неразбериха: «Интересно, смогла бы я управляться с этими шарами, как Макс? Так петь? Танцевать? Неужели только тапочки приносить? «Подобрали под лестницей»? Спасибо! Спасибо! Но неужели я больше ничего не сумею? Неужели я такая никакая?!»
Вега вскочила на задние лапы и закружилась по гостиной.
«А ну выключи телевизор! – в дверях стоял возмущённый Дима.– Ты знаешь, какая сейчас плата за электроэнергию?! С марта! Ничего не соображаешь своими куриными мозгами! Скажи спасибо...»
В три прыжка Вега оказалась в передней. Задвижка – в сторону. По лестнице – кубарем. В переулке на углу – телефон-автомат. Жетон – под ошейником.
«Стёпа, это я, Вега!»
Стёпа объяснил, как доехать до Цветного бульвара, к кому обратиться. И добавил: «Успокойся. Всё будет хорошо. Я туда позвоню».
Через час Вега входила в цирк. Со служебного входа.
Дэзи встретила Вегу, как давнюю подружку. «А я уже волновалась! – тараторила она. – Стёпа звонил. Сказал – сейчас приедешь. Идём, быстренько. Познакомлю с Илоной Васильевной...»
Снежок вдруг замолчал, насторожился.
– Вега! Вега! – кричал за окном мальчик Дима.– Ве-е-ега!
– Он понял, кого потерял! – Снег спрыгнул с дивана и выскочил на балкон.– Э-эй, Дима! Вега в цирке, на Цветном!
Языковой барьер! Языковой барьер! Мальчик Дима даже не обернулся. Он не понимал, о чём кричит Снежок. Он просто слышал лай маленькой собачки.
– Дима! – подключился я. – Стой и слушай!
Он выслушал. И помчался к автобусу.
Снег лизнул меня в нос, завалился на спину – лапки кверху:
– Теперь можешь почесать мне живот!
Лифт
Лифт – это лото. Там – вытаскиваешь из мешочка бочонок с неизвестной цифрой. Здесь – нажимаешь на кнопку и неизвестно, кого принесёт.
Дом наш высокий. Полно жильцов, полно собак.
Ждём лифта. Снежок вертится, лает – рвётся гулять. Держу на коротком поводке. Вдруг откроется кабина, а там Рекс!
Ждём долго. Не всегда войдёшь. То юнцы – дым коромыслом, то велосипед поперёк, то дама во всю кабину.
И главное – собаки.
Хорошо, если едет болонка-хохотушка Стелла. Они со Снежком дружат. Любимая игра – кто кого перелает. Или огромный эрдель Стёпа. Силач, умница. Такие собирают марки, играют в шахматы, выходят в интернет. Сложнее с доберманом Джонни. Отношения нормальные, сдержанные, но в кабину вместе лучше не входить. Ещё сложней с неврастеничкой Пальмой. Там что-то с личной жизнью. То целуется, то готова разорвать. Была когда-то у меня такая знакомая.
Но самое страшное – Рекс! То ли овчарка, то ли дворняжка, то ли волк. Всех ненавидит – собак, людей, кошек. Запрограммирован на уничтожение.
Выгуливают Рекса на цепи поочерёдно братья Веремеевы – Жека и Митька. Жека ещё ничего – уводит за дома, на пустырь. Митька никуда не уводит, полчаса торчит у подъезда. Ни войти, ни выйти.
Рекс от злости выворачивается наизнанку, пена – во все стороны, цепь вот-вот не выдержит.
– Та он не укусит, – гундосит Митька.
А он укусил. Нашего. У лифта. Митька не удержал, я не успел Снежка отдёрнуть. И Рекс тяпнул. За лапу. Снег вцепился ему в ухо. Рекс хватанул загривок. Еле оттащили. Порвал бы...
Было это в прошлом году. Снег не забыл обиду. Рекс помнил про ухо. Они рвались друг к другу – маленький и большой. Рекс – с позиции силы, Снег – из потомственной гордости.
И позавчера случилось. Снег бегал без поводка. И по времени Рекс не должен был гулять. Гулял только Стёпа с восьмилетним Игорьком. И такса Жорик. Вдруг Снег насторожился и с лаем бросился за угол.
Они сцепились на детской площадке. Хорошо, что не было детей. Когда я подбежал, Рекс таскал Снежка по песочнице. Снег изворачивался, контратаковал. Митька ругался, тянул за цепь. Без толку. Рекс озверел. Я ударил его ногой. Никакой реакции. Тащу Снежка – никак! Рекс подмял его, ловит горло… Это всё, конец.
Я упал на песок, схватил Рекса за уши. Он яростно взвыл, дёрнулся ко мне, но... вдруг взвизгнул и выскочил из песочницы.
С громовым лаем, рекордными прыжками спешил к нам эрдель Стёпа.
Рекс вырвался у Митьки – и через двор, за дома. Стёпа – за ним.
Я взял Снежка на руки. Он долго не мог успокоиться.
Пара укусов была. Думали, сами справимся. Но всё же решили утром поехать в лечебницу.
И снова ждём лифта. Снова лает Снежок.
Лифт – лото. Кого принесёт – болонку Стеллу, добермана Джонни, сумасшедшую Пальму?
Лифт принёс Рекса. Но не страшного, а несчастного, всего в бинтах. Он забился в угол кабины, жалко скулил: Стёпа вчера догнал его.
Вечером перебинтованный Снежок сказал:
– Жалко Рекса. Зачем они сделали его таким злым? Лучше бы завели пулемёт. Или ракету...
Блоха? Ха-ха!
Прошлым летом наш пёсик Снежок вдруг стал яростно чесаться.
Проверили. Нашли блоху. Потом ещё двух, потом клеща – принёс из леса.
Надели антипаразитарный ошейник. С запахом на весь дом. Ожидали вялотекущего процесса. Оказалось – оружие массового уничтожения. Блохи посыпались семьями. Клещи вываливались из Снега полумёртвыми. Оставшиеся в живых паразиты уматывали через окна и двери. С трамвайной давкой. С вещами. И без.
Но обид не было.
Некоторые до сих пор пишут, звонят. Братья Блошкины на днях прислали фотографию – резвятся на каком-то ротвейлере.
А чего обижаться, таить зло? Каждый делал своё дело. Блохи кусались. Клещи впивались. Снежок чесался. А всё вместе – беда.
– Надо уметь выбирать друзей, – заметил я Снегу.
– Надо, – согласился он и залез под кровать. Но тут же высунулся: – Кстати, Исаак Семёнович, вас это тоже касается!..
Про любовь
Сначала портрет. По паспорту – Снежок, десять лет, кобель, метис (дворняжка-шпиц); рост – не гигант, но не малюсенький; масть белая, шерсть – в достатке, глаза чёрные, видят насквозь; всё понимает, ласковый, бесстрашный до идиотизма: принимает любой бой, даже с ротвейлером; пузо всегда тёплое, любит курочку и всех дам независимо от их породы и возраста.
Напоминаю: по паспорту – Снежок. Но как только мы его ни называем: Снег, Снегуля, Исаакыч, Казанова, Орландо, Дембель, Чесалкин, Мойше, Пижон...
Очень подходят разные фамилии: Овечкин, Шпицман, Перегуда, Карапетянц, Беляков-Белявский... Прекрасно идут города: Милан, Кабул, Торжок... Разве плохо подзывать:
– Милан, Милан, Милан!
Или:
– Торжок, Торжок, Торжок!
Я вот думаю: у нас полно родственников, друзей, но мы никогда не называем тётю Фиру Русалочкой, или Кармен, или «Маска, я вас знаю», не называем друга Петю – бывшего борца с раздавленными ушами – Бицепсом или Трицепсом, шумную Веру Михайловну – Анкой-пулемётчицей...
Мы всех их любим. Но никаких других имён, никаких прозвищ.
– Почему? Как ты думаешь? – спросил я Снега.
– Слабо любите! – ответил Снежок. – Пора бы это понять, Спартак Торпедович. Самоварчик. Коломбо.
Загадка
Я вдруг засюсюкал:
– Отгадайте, дети, загадку: кто это свернулся на диване – белый, пушистый? Не знаете? Подскажу: лежат ушки-лопоушки, левое и правое; лапки задние – толчковые, передние – царапки; глазки чёрные – то закрываются, то открываются; хвостик-пропеллер притих, отдыхает; нос холодный, мокрый, как положено; животик теплей зимней батареи; спинка-пружинка. Кто это, дети?
– Дедушка Мороз!
– Буратино!
– Галина Викторовна!
– Милиционер!
– Нет, детки. Не угадали. Это Снежок. Собачка. Порода: метис, пять процентов – лайтаксмобульский шпиц-спаниель, девяносто пять – дворняжка. Полное имя – Снег Исаакович. Он прилёг, чтобы ему почесали пузо. Хорошая загадка?
– Да-а-а!
Мне тоже нравится.