Реприза имела успех

Эхо смеха

Михаил Липскеров

Должен вам заметить, уважаемые господа, второго такого отца, как мой папа, в моей жизни больше не было никогда. Более того, это один из двух людей, благодаря которым я появился на свет. И живу (на данный момент) уже 75 лет. Папа был одним из немногих людей, которых называют интеллигентами. Хотелось, чтобы так же обо мне отзывались и мои дети. Но, боюсь (я вообще пугливый человек), что этого не произойдет. А папа… С ним за одним столиком в ресторации Дома актера прекрасно себя чувствовали и Р. Я. Плятт, и М. А. Светлов, и запросто, расцеловавшись, подсаживалась виолончелистка Нина Дорлиак. Не очень себе представляю Нину Дорлиак за одним столиком с Павлом Волей. После поцелуя. Папа был одним из последних конферансье в Советском Союзе, которые целовали дамам ручку и придерживали после себя дверь в метро. Его любили все. (Я не о женщинах.) На эстраде его практически никто не называл по имени-отчеству, для всех он был дядя Федя. С добавлением «наш домашний местком». Все молодые артисты эстрады могли прийти к нему за защитой. Причем не только «разговорники», но и эстрадные певцы, и даже джазмены. К примеру, он грудью защищал Лену Камбурову, Жанну Бичевскую, а когда на одном из худсоветов громили джаз Лаци Олаха, он потребовал рассмотреть на партсобрании персональное дело коммуниста Федора Липскерова, поставившего антисоветскую программу. Испугались! Более того, оплатили и сценарий, и постановку. На его совести –  сохранение в живых театра-студии МГУ «Наш дом», кураторство над которым ему доверил какой-то легкомысленный фраер из райкома партии. И так далее, и тому подобное… И ко всему прочему, он был весьма и весьма остроумным человеком. Даже более остроумным, чем его сын… …Который вспомнил всяческие истории, происшедшие с папой, записал их и представляет некоторые вашему вниманию.

 

1

Году эдак в 36–37-м папа был руководителем агитбригады молодых немецких антифашистов-эмигрантов «Колонна Лингс». Главным там был некий Хельмут Домериус. В 37-м году их, как водится, повязали, как «филиал гитлерюгенда в СССР». Приходили и за папой, но не застали дома (подробности в моей книге «Белая горячка»). И многие годы папа ничего о них не слышал.

В 59-м году он с Мироновой и Менакером приехал на гастроли в Берлин. И первым, кого он встретил в кабинете директора Берлинской филармонии, был ее директор Хельмут Домериус. Хельмут бросился к папе, но папа остановил его суровым жестом:

–  Стоп!

И после паузы:

–  Ты уже распустил свою организацию?

Реприза имела успех.

 

2

Году эдак в 47-м, 7 ноября, в 7 часов, в квартире известного конферансье с дореволюционным стажем Михаила Наумовича Гаркави раздался телефонный звонок… Михаил Наумович славился своим необъятным телом, импровизаторским талантом и бессмысленной любовью к вранью. Другой конферансье с дореволюционным стажем Александр Абрамович Менделевич говорил про него: «Если Мишка сказал „Здрасьте“, это тоже еще нужно проверить». Причем он свято верил во все, что он соврал. С моим папой, несмотря на разницу в возрасте, они очень дружили. Теперь, после преамбулы, вернемся к началу.

Итак. Году эдак в 47-м, 7 ноября, в 7 часов, в день 30-й годовщины Великой Октябрьской революции в квартире известного конферансье с дореволюционным стажем Михаила Наумовича Гаркави раздался телефонный звонок… Сонный Гаркави снял трубку.

Звонил папа:

–  Мишка, я тут слушал радио. Оказывается, ты не один брал Зимний дворец…

Реприза имела успех.

 

3

Году эдак в 63–64-м папа имел себе гастроль в городе Одессе. С таким себе ничего певуном из Югославии Джордже Марьяновичем. И гастроль эта проходила в Летнем театре, что на Дерибасовской, напротив хотела с революционно-спортивным названием «Спартак», который нас совершенно не интересует, но рядом было заведение с подачей изумительно-жареной ставридки, которую папа очень. И вот он ест себе в заведении ставридку, получает удовольствие и весь из себя хорош поздней красотой творчески интеллигентного джентльмена из отсюда, но уже не совсем. Он стоит себе с жареной ставридкой на вилке в шевиотовом костюме, крахмальной рубашке, вызывающе-малиновой «гаврилке» и с красной розой в петлице. Как память о чехословацкой певице Гелене Лоубаловой, которая «красную розочку, красную розочку я тьебе дарью» и дарьила эту самую красную розочку папе. Ай-ай-ай, как это было хорошо… Сад Эрмитаж, эстрадный театр, московский бомонд… Чтобы вы знали, в Москве тоже был бомонд. Конечно, не тот бомонд, что в Одессе, но и не та пародия на него, что в Питере…

И вот папа отъел свою ставридку и постольку, поскольку до концерта было еще время,

то он отправился к улице Советской Армии –  посидеть в сквере. А в этом сквере было гнездовье футбольных фанатов. Которые как раз об это время обсуждали сравнительные достоинства одесского «Черноморца» и сборной Бразилии. И вот папа попал в самый разгар сравнения. И стоял, и слушал, и получал удовольствие. От того, что он среди людей с весьма интересным миром. А главное, от жареной ставридки, которая жила в нем и несла своей угасающей жизнью маленькое тихое счастье. Возможно, он даже о чем-то говорил с этой жареной ставридкой, этого я сказать не могу, потому что впечатления об этом вечере с сорванным концертом, потерянной вызывающе-малиновой «гаврилкой» и втоптанной в… ну, во что-то красной розочкой несколько смешались. Потому что в разгар счастья его (папу) из этого счастья выдернул преклонных лет джентльмен в соломенном канотье вопросом: «Ну, а вы, товарищ, имеете что сказать по этому поводу?»

Товарищ (папа) не имел что сказать, но промолчать было бы невежливо, поэтому он на

вопрос преклонных лет джентльмена в соломенном канотье традиционно для Одессы ответил вопросом:

–  А во что они играли?

Реприза имела успех.

 

4

Году эдак в 55–57-м папа вел концерт в ЦДРИ. Площадка престижная, публика более, чем в среднем, интеллигентная, артисты –  при званиях… И только папа просто интеллигентный и без звания. Он говорит какое-то вступительное слово и объявляет:

–  Народный артист СССР Давид Ойстрах!

Аплодисменты. И вдруг вопрос из зала:

–  Еврей?

Тишина. Папа:

–  Еврей.

В зале легкое недоумение: как это дядя Федя не отбрил антисемита?..

–  Народная артистка РСФСР Елизавета Ауэрбах!

Аплодисменты… Вопрос:

–  Еврейка?

Тишина. Папа:

–  Еврейка.

В зале уже недовольный гул…

–  А сейчас –  народный артист Российской Федерации балалаечник Михаил Рожков!

И через вздох:

–  Вопросы будут?

Реприза имела успех.

 

(Продолжение следует)

 

Материалы, опубликованные на страницах из произведений разных авторов, не отображаются в списках. Воспользуйтесь поиском по сайту для получения более полной информации по автору.

Фонтан рубрик

«Одесский банк юмора» Новый одесский рассказ Под сенью струй Соло на бис! Фонтанчик

«эФка» от Леонида Левицкого

fontan-ef-worldmap.jpg

Книжный киоск «Фонтана»

«Фонтан» в соцсетях

  • Facebook – анонсы номеров и материалов, афоризмы и миниатюры, карикатуры
  • Google+ – анонсы номеров
  • YouTube – видеоархив

 

 

Авторы